Юлия ( Прага) 2010 год
Посвящается Адаму
«Любовь к тому или иному городу обусловлена чувствами,
которые в нём пришлось пережить»
Марлен Дитрих
Петржин, мосты, грусть
Я иду по скользким после дождя камням мостовой, иногда невнимательно наступая в самый эпицентр лужи. Воздух по-утреннему свежий и влажный. Листья деревьев, сонные, непрошено умытые дождем, неторопливо стряхивают капли на землю. Улицы все еще пустые, редко проедет машина с дворниками, вот автобус везет на работу ранних пассажиров. Из закрытой булочной уже тянет запахом моего любимого вишневого пирога. Время шесть утра, я иду сама не знаю, куда.
Я подумала, что у меня всегда какая-то не та любовь. Какая-то несчастно-счастливая, парадоксально. И вот иду я, вспоминая свои несчастные и счастливые, по мосту через Влтаву, иногда останавливаясь и немного удивленно смеясь, а город плывет вслед за мной со своей свежестью, запахом сирени и, наконец-то, солнечными лучами в лужах. И тут вижу тебя, (когда-то) моего ранимого и нежного мальчика. Ты идешь навстречу: взъерошенные волосы, мой любимый свитер в красно-синюю полоску, нервно куришь, не видишь меня.
-Привет, радость моя.
-Пр.., - откашлявшись, - привет.
Влюбленный же в кого-то, иначе зачем в шесть утра блуждать. Сердце как-то недобро дергается.
-Ты ранний, куда идешь?
-Неопределенно. – Внимательно смотрит на меня, - Ты, видимо, тоже.
-Значит, идем на кофе, кто-нибудь уже открылся.
Молчим. Мне не хочется ничего знать, а ему наверняка нужно кому-то все рассказать, и тут я, как кстати.
-Ты влюбилась?
Да, дорогой, в тебя, три года назад, и все еще никак не приду в себя после этого происшествия.
-Нет. А вот ты, кажется, да.
-Черт знает.
-Я знаю.
-Слушай, я не хочу об этом и ты тоже, мне просто нужно помолчать рядом с тобой, вот и все.
Ненавижу тебя за эти «вот и все». Лично мне нужно как минимум переехать снова в твою квартиру, простить тебя и быть наконец счастливой.
Иногда ты напоминаешь мне слишком развитого для своего возраста, но ребенка. Ты водишь машину, покупаешь дорогие рубашки (ну, иногда только срываясь на эти мои любимые мальчишеские свитера), и снисходительно в шутку говоришь, чтобы я тебя своей безбожно глупой болтовней не отвлекала от чтения статьи о выборах в Англии. Но какими-то ощущениями ты - Ребенок.
-Юль, давай на Петржин проедем, мне кажется, там дышать легче. Идем.
А еще ты когда-то брал меня за руку и рассматривал мои пальцы. Говорил, что они красивые. Я скучаю по твоим ладоням. Идешь сейчас, руки в карманы, иногда хмуришься, иногда совсем забывшись, бормочешь что-то, а опомнившись, грустно мне улыбаешься, от чего мне горло сжимает спазмом.
Забравшись в кабину канатной дороги, говорю:
-Ну а с тобой что, не расскажешь?
-Черт, не могу от тебя ничего скрывать. Я влюбился в Алису.
У меня чешется нога, но я боюсь пошевелиться.
Боже, я думала, хуже уже не может быть. С моим ненаглядным, легко.
Прага 120, мысли, диванные подушки
Сижу в зеленом одеяле, вместо свежих булочек с черешней пытаюсь есть засохший кекс, обильно орошая его слезами. На улице завывает ветер, деревья гнутся, птицы спрятались, вот-вот начнется гроза. Атмосферно. Порезалась о слишком шипучую розу, пока зло возилась с замком, держа в мизинцах цветы и сумку с едой. Зашла в квартиру, захлопнула дверь и разлилась по полу ручьями слез и маленькими капельками крови из порезанного пальца.
-Ты чего ревешь?
-Боооольноо, и булочки с черешней закооончилииись.
-Ненормальный ребенок. Ты похожа на участницу зомби-парада, вставай, сделаю чай тебе, горе луковое.
-Я не понимаю, Ёл, ну почему со мной так всегда? Влюбляюсь в парня, а он изменяет. Думаю все плохо, а нет, уже бывший парень влюбляется в мою лучшую подругу, а она в него. Чудовища несчастные. Сожрали мое сердце за ужином вместе с картошкой, а мне как быть?
-А я думала, ты из-за булочек переживаешь.
-Ну, да, и из-за них тоже.
***
Сижу, грызу карандаш, думаю о том, как же, черт возьми, некрасиво зияет пустотой то место в груди, где должно было быть сердце. Заедаю печаль голландскими вафлями. Вот почему в фильмах легко - и забылось, легко - и нашлись другие лучшая в мире подруга и самый-самый парень. А в жизни сидишь, закопавшись в диванных подушках, и тщательно приказываешь слезам, чтобы они не так сильно сжимали горло и позволили хоть подышать для разнообразия. Ну, что вы, ребята, хуже рыбной кости что ли, в самом деле.
***
Это удивительно, как самые близкие люди становятся по-плутоновски далекими. Сдержанные сообщения, как ответы сквозь зубы: только бы не заметили то, что я прячу глубоко под сотней перин своей невозмутимости. А вообще сначала притворяешься, а потом как-то само. Но пропасть между нами все растет и растет, и мне обидно, что я одна ее вижу. А вы думаете, что если я не вопила и не била посуду, значит, я смирилась и все в порядке? Как бы не так, мои милые. Совсем не так. Но какого черта, думаешь, так случилось. Это нужно понять, может, просто время дать себе, чтобы пережевать несъедобную кашу, которую заварили жестокие люди. Но если я не могу быть такой великодушной, какой бы мне хотелось быть, это преступление? Да, мне больно от того, что я никогда уже больше не смогу ходить по квартире в твоем свитере и читать твои ласковые сообщения. И мне обидно, что с ней мы не будем такими подругами, как раньше: сестра, как ты могла.
А кто виноват? Я? Нет. Не надо обвинений в мой адрес.
***
Это я виновата. Ну, потому что я была иногда самоуверенной, ну капельку, периодически слишком предсказуемой, но мои переменчивости в настроении достали вас обоих, моя индивидуальность вас уже не забавляла и не восхищала, ну, надоела я вам, попросту говоря. Обоим и по-разному. Но знаете что, я же не игрушка, которую, когда приестся, можно забросить в глубокий ящик или вовсе выбросить, я ведь тоже человек.
***
Еду на трамвае, через окно всматриваюсь в лица людей. О чем они думают, как они живут? Все зыбко, все неясно. Сегодня ты один, завтра другой. Солнце горячее плавит асфальт, через пять минут налетает ветер и льется дождь. Сейчас ты любишь, чуть позже уходишь. Я иногда чувствую, как лечу в бесконечную кроличью нору, да только вот страны чудес никогда не увижу, когда приземлюсь, если приземлюсь. Проезжаю на том же трамвае по мосту – красиво. Громко вздыхаю, бабуля удивленно оборачивается. Не удивляйтесь, горе от ума и не только.
***
-Жень, мы в Праге 9 же живем?
-Ну, это спорно.
-Почему?
-Ну, потому что на чеке за газ было написано Прага 14, а на уведомлениях о посылке - Прага 98 и Прага 120.
-Прага 120???
Край света, практически. Ну и что. Зато. Зато! Зато… У нас летающий холодильник, разговаривающая собачка и ребенок будущий депутат (по громогласности определила) у соседей сверху, привидение в батарее (и в ванной - там иногда сам включается свет), а машинка и чайник не могут найти общий язык (пробки вылетают). Кароче! У нас волшебная квартира, завидуйте. А бабуля-хозяйка и вовсе… аферистичная.
***
Понимаешь, нет ничего. Есть только ты и твои миры, серые или разноцветные – от тебя зависит. И эти люди, которыми ты себя окружаешь или которые странным образом окружают тебя, они случайные, временные. Они уйдут, а ты останешься с разбитым сердцем или вовсе без него. Я не знаю, как так получается, но иногда находит такая апатия, такое разочарование во всем, что ничего больше не хочется, только бы доехать до Нусельского моста и спрыгнуть в шумящее машинами шоссе. Тогда Город спасает снова, шуршит листвой деревьев в парках, говоря тебе – не думай, все пройдет, всегда проходит. Внутри как будто одна пустая пыльная комната, и пишешь пальцами по стенам и полу – я справлюсь. И только всю комнату от пыли избавив, возвращаешься к нормальному мироощущению. Может, пора в психушку?
Случайные встречи, друзья, набережная и острова
***
Зашла одна в кафе, думаю, поем супа, почитаю. Тьфу, ну и угораздило же вас пойти сюда же.
-Как ты? – с бесконечной жалостью в голосе.
Не надо меня жалеть. Кушай спагетти, развлекай свою барышню, а на меня не отвлекайтесь, я в полном порядке.
-Юль, ну мы же взрослые люди, давай поговорим нормально.
Вы взрослые люди, а я, пожалуй, промолчу. Это так по-взрослому, что ты, милая, носишь мои старые теплые балконные тапочки, оставленные у него дома, о чем мне сообщают ваши «семейные» фотографии в интернете.
-Ты все злишься. Могла бы нас понять. Всем бы стало легче.
Ей-богу, если бы мой взгляд умел испепелять, ты бы испепелилась. Меня бы кто понял.
-Я тебя понимаю. Но и ты пойми.
Если бы ты понимала, мигом проглотила бы свое ризотто и умчалась на другой конец Праги.
В итоге на другой конец Праги умчалась я. К своему другу, зализывать раны. Плакать на его плече, пить его виски и причитать в голос. Я ведь жуткая сволочь, он давно и безнадежно в меня влюблен, а я… Эх, ну может, это какое-то мировое равновесие: я брошена, ты брошен. Все несчастны. Все хотят измениться. Все идут дальше и не сдаются.
***
(разговор в интернете)
-Только пока я жарил блины, ты ушла, меня не дождавшись 5 мин
-Блины :) ты умеешь?
-Блины? а что их там делать, умею
-Я умею сырники только
*картинка блинов*
-Это твои?
-Ты чё, не :)
-Кароче. Хочу попробовать твои блины.
-ахаха, я твои сырники
Ничего особенного, обычная болтовня. Но мне почему-то стало легче, и я перестала реветь. Друзья.
***
Я поняла, что всегда жила в городах, где есть река. Самара, Подебрады, Прага. Волга, Эльба, Влтава. Люблю бесконечную набережную в Праге, острова, скамейки в мини-парках у воды, мосты. Есть у меня один самый любимый мост – мост Легий, следующий после Карлова, если двигаться в сторону Танцующего дома. Стоишь посередине моста, нет, я не могу это описать: ты немного летишь, тебе грустно, радостно, счастливо. Если пройти дальше уткнешься в жутковатый памятник жертвам коммунизма, а там уж Уезд и канатная дорога. Как раз под этим мостом находится остров с парком. Это какое-то волшебное место. Спускаюсь на остров с моста, на скамейках сидят парочки, одна пара «взрослая», красивая женщина лет 55 и ее мужчина. У нее замерзли ноги, положила их ему на колени и укрылась пледом. Молчат и смотрят вдаль. Стою у кромки воды, город такой большой, дома смотрят величественно, гудящий машинами мост, а я тут плачусь на проблемы и место свое в жизни ищу. А этот город Вечный (ну не Рим, конечно, но я в Риме не была, поэтому не люблю его так, как Прагу). Он Вечный, и все мои страхи даже в сравнении с мостом Легий – пустой звук. Вытереть слезы и пойти есть яблочный штрудель с мороженым.
Места в Городе, сказочность, плаксивость
***
Кто рвет, пьет, бьет, орет, а я вот плачу. Ну, такая у меня защитная реакция. Сижу на лавочке, листья падают, машины мчатся, бежит мокрая собака (или сухая, а мокрые – мои глаза). Вообще я стараюсь не рыдать на людях, потому что красные пятна на лице и распухший нос не добавляют красоты. Однако иногда вынуждают. Или что-то вынуждает. Как будто внутри копится боль, обида, недопонимание, - а потом раз, и глаза сами плачут, ничего поделать не могу. Расшатанные нервы ли, или что другое, сижу сейчас под голым деревом, как брошенный щенок и рыдаю слепыми глазами.
***
Я бы хотела быть Городом. Городом красивым, но со своими скелетами в шкафах и темными переулками. Я хотела бы быть тем, что широко раскинувшийся, ленивый, медленный, беспечный. Иду сквозь толпу, впускаю в себя Город, а он где-то там наверху (где-то на Граде, возможно) - широко раскинувшийся, ленивый, медленный, беспечный, и на меня, маленькую, ему равнодушно. Я хотела бы быть такой же большой, и чтобы на вас мне было равнодушно. Хотя мне нужно было бы стать нашей Галактикой, так велика беда моей любви.
***
Есть в Праге много мест, откуда можно смотреть на растекшийся внизу город синеватой дымкой, но больше всего я люблю парк, где Летенка. Прихожу туда, когда грустно, сажусь на выступ, а внизу – мосты, теплоходы, лебеди, парки, трамваи, люди. И я вот там печалюсь, а мне в лицо этот город, о котором можно снять бесконечно много фильмов, с красотой в мелочах, закоулках, ветром в лицо и солнцем на ладонях. И я смотрю на эту синеватую дымку, и ее существование так меня тревожит. И именно там я понимаю, что бояться глупо, пойду сейчас и скажу, все что думаю, чувствую, что жалею и по чему скучаю. Но, как обычно, отложу на некоторое время, потом забуду, потом вспомню в очередной нервный срыв, наобещаю себе, проплачусь и так по бесконечному кругу.
***
Сказочность Праги я определяю так, что она непонятным волшебством влияет на мое настроение. Сижу на паре Чешской политической системы, скучно смертельно, как-то печально чуточку, смотрю вдруг: Город в окна бьется, смешит меня, умиляет. Или настроение хорошее, прямо очень, сажусь на автобус, солнце светит, лучи сквозь пыльное окно падают на синее сиденье с рисунком Пражского Града, и вдруг сердце колет от какой-то непонятной тоски. Я же говорю, волшебный, сказочный город.
Прощание, прощение, Вышеград
Я сижу на скамейке где-то на перекрестке в бесконечных проулках Старого Города, ем круассан с клубникой, записываю отрывочные мысли в блокнот, они сыплются, как крупа из порванного мешка, бросаю злостно карандаш. В воздухе пахнет тревогой, и совсем не из-за того, что где-то недалеко ходят бомжи. Просто чувствую, что я готова вас простить, но мне немного страшно из-за того, что все так изменилось, я до сих пор не могу осознать, насколько мы далеки.
Мы с тобой сидим в кафе, мои запястья пахнут дорогими духами, мы пьем вино, твоя шея пахнет дорогими духами, мы говорим. Платье, туфли, сумка-кошелек. Костюм, туфли, бесконечно звонящий телефон (это она). Мы все говорим и говорим, и я думаю, что мы могли бы, если бы не твоя глупость и моя гордость, что мы могли бы, если бы не твоя напыщенность и моя естественность. В глубине кафе играют джаз, мы сидим у окна, почти что ночь, мы пьем вино, идет дождь. Я тебя простила и ее простила. Я великодушная, и мне плевать, что вы эгоисты, мне вообще плевать. Я звеню браслетами, тереблю волосы и я красивая. Нет, ты не можешь взять меня за руку, мы не друзья даже теперь. Мы допьем вино, ты отвезешь меня домой, и мы никогда больше не увидимся, ну, если только мельком, случайно. Потому что я вас отпустила.
***
Так случается, что ты закрываешь глаза и долго-долго падаешь. И пока не упадешь совсем, простить не получится. Но когда получается, счастье само находит тебя. Потому что свободна от бесконечных мыслей о том, кто же виноват и что делать. Потому что мир смотрит тебе в глаза, и незнакомые парни улыбаются на улицах. Прощайте, простите. В нашем мире все со всем виноваты и никто никогда не поймет, что с этим делать. Нужно просто выдохнуть всю обиду где-нибудь на Вышеграде, и вдохнуть вместо нее весеннего воздуха. Все получится. Уже получилось.
Счастье, лето, улицы
Желтые улицы, синие улицы, медленные, пустые, вы меня оживляете, спасаете. Мы с тобой столкнулись где-то в запутанных, узких, когда я заблудилась. Я обернулась, Ты обернулся. Мы с тобой хорошие, мы с тобой что-то целостное. Мы дополняем друг друга, совершенствуем. Мы приучаем друг друга, приручаем. Белые улицы, ослепленные светом, быстрые, ночные, вы мне принесли ответы на все вопросы – Его. Мы много разговариваем и много молчим, всем делимся, но оставляем что-то себе. Ты такой… мой. Улицы прозрачные, нежные, ветхие, мои улицы, вы переместились, подвинули дома с распахнутыми окнами и разноцветными шторами, пыльные тротуары и шумные деревья так, чтобы мы с Ним встретились. И вам за это спасибо.
***
Новая любовь - не всегда бальзамом на все еще кровоточащие раны. Но в моем случае – да. Я наконец-то перестала быть похожей на скелет с мешками картошки под глазами и взглядом ободранного котенка. Я купила пару платьев, пару сумок и вообще распрямила, наконец, плечи. Я перестала грызть край подушки, плача, и разбрасывать везде бумажные носовые платки. Иногда только проезжая-проходя-пролетая во сне мимо наших любимых мест я тихо, почти неслышно вздыхаю и на секунду закрываю глаза.
***
Все проходит. Все плохое уйдет, нужно только перестать мучить и винить себя. Счастье приходит к тому, кто к нему готов, и наоборот. Мы сильные, мы переживем. И вы, и все. Главное, верить, что однажды проснешься утром без боли в груди, и станет легко-легко и захочется улыбаться, просто так – потому что жива, дышишь, летишь с ветром и воздушными рукавами кофты.
***
Я это лето не забуду, потому что оно счастливое. Ты грустный немного, погода пасмурная, прохладно. Мы задумчивые, гуляем по пустому городу, ветрено. Река, вино, поцелуи. Руки, ласки, шарфы. Облака. Я доверчивая, нежная, с короткими волосами, тебе нравится. И грустно, что скоро мы расстанемся так надолго, а может, (тогда думалось мне) и навсегда, и счастливо до сдавленного крика, и есть надежда (а вдруг мы не такие, как все, вдруг у нас получится). Лето пытаемся задержать, гуляем по 7 часов, едим мало, не расцепляем руки. Я люблю твой голос, люблю слушать тебя, люблю тебя.
***
И Город наш. Снится нам, раскрашивает наши дни, пикники, вечера. Сто раз загаданные желания на Карловом мосту, монетки во Влтаву, вернуться сюда еще, с тобой, вместе, пожалуйста, Город, только бы вернуться. Переполненные чувствами, рассказанными, в ночных трамваях, перемещаемся не на другой конец города, а будто бы в другой отрезок времени – через год, в следующее лето. И мысли, мысли, но улыбаемся, а глаза чуть грустные, неизбежно.
***
Ты уехал. Иногда так происходит, что время повисает, отрезанный кусок жизни греет замерзшую и запутавшуюся в Пражских осенних дождях любовь. Лето, наше лето, пасмурное, улыбчивое, теплое, твое, мое. Ты уехал. А мне осталась Прага со своими тротуарами, где призраками мы вместе, кафе, где мы смеемся и пьем чай, улицы, вокзалы, прощания, встречи, это все осталось мне. И я не жалуюсь, я погрузилась с головой в осень и в мечты. У меня все еще короткие волосы, все еще джинсы и шарфы, все те же духи. Тебя не хватает все того же, моего.
Разлука, фонари, ночь
Я испуганной птицей влетаю в твое окно в самое темное время ночи, пью оставленный кефир, гуляю по подоконнику. Потом сажусь на твою подушку, шепчу сказочные сны и смотрю, как ты улыбаешься. Я с тобой всегда, живу внутри тебя, я маленький комок взъерошенных перьев, что щекочет снаружи твои щеки, а сердце – изнутри. Только ты береги меня, прошу.
***
Люблю я эти Пражские фонари, каждый отдельный как будто декоративный. И сколько их ни фотографируй, как только мимо особенно красивого прохожу, руки сами лезут в сумку за фотоаппаратом. Идешь вечером по Городу и все в этом желтом свете фонарей.
Потом едешь на почти что ночном трамвае, чтобы успеть сесть в предпоследний автобус, в голове каша, глаза щиплет (это все линзы, не подумайте, что я опять реву). А номер трамвая-то тот же. Играет в ушах Земфира «Возьми меня». Я все думала о том, что мы с тобой такие, такие, такие. Мы с тобой. С тобой. Мы. У меня все не хватает слов, смотрю в пустоту перед собой, вижу тебя. Может, я все это придумала, все это счастье, прошлое-будущее, ведь сейчас только пустой трамвай, мигающие фары машин, наш любимый желтый свет фонарей в окне, ночь. Задумавшись, проезжаю свою остановку.
***
(разговор в интернете)
-Всю жизнь искал тебя непонятно в ком. А ты оказалась реальнее, чем казалось
И все получится у нас.
Каждая печаль в Городе
Как-то так всегда получается, что ходишь по мощеным улицам, ищешь ответы в лицах случайных прохожих, рассматриваешь дома, кафе, туфли девочек, глаза мальчиков (ну небесные, ну просто небесные, у того). И думаешь себе, придумываешь, задумываешься. Пишешь длинные электронные письма, стираешь, пьешь третью чашку кофе. И столько мыслей обо всем и некому рассказать, да нет же, есть кому, все равно не то, ведь хочется держать руки и сверкать темными глазами, надоели эти компьютеры, смски, хочется молчать рядом, а не через тысячи километров. Так смертельно скучаешь, плачешь в четвертую чашку кофе, отворачиваясь от вечных всему удивленных иностранцев в окно. Выходишь на улицу, там свежесть. Идешь, идешь, по мощеным улицам в ночь, и как-то… безнадежно, но легче дышится.
И так выходит всегда, что есть только Город и ты. Какой бы ты ни была, веселая, грустная, забавная, одинокая, занятая. Бежишь на последний автобус, грустишь на лавочке под сиренью, покупаешь черно-белые открытки, фотографируешь фонари, - Город всегда с тобой, всегда за твоей спиной. И каждая печаль и каждая радость в Городе разделена на двоих: ему, красивому, равнодушному, туманному, кусок побольше, а мне маленькое, только бы он оставался со мной, этот Город.
В Праге часто идет дождь, жуткие сквозняки в метро и много невкусно пахнущих бомжей. Но я люблю ее.